|
|
|
Как приходит музыка
Недавно одна дотошная американка, которая себя считает художницей, дотошно выясняла, как ко мне приходит музыка. В свое время умница Юлдуз Исанбет тоже хотела, чтобы я написала себе в ящик, как приходит ко мне музыка. Исанбет это делала с психологической целью, как ученая, ей нужно было, чтобы я фиксировала свое душевное состояние перед приходом и уходом музыки.
Я, кажется, уже говорила, как я начала отделять звуки друг от друга. Это произошло в глубоком детстве. Моя старшая сестра Рахиля взяла меня собирать ягоды. Землянику. Мне как-то не нравилось их собирать. Так я залезла на какую-то трухлявую пень смотреть на окружающий меня лес, и слушать шум ветра в листвах. И вдруг я поймала себя на том, что я отделяю отдельные звуки от массы звуков. Вот это клен, я очень люблю звуки лепердящих листьев клена, вот это звуки игл сосен, елей. Вот звуки ветра звуки в траве под ногами. Я думала. Что я слышу звуки ветра в лесу, и совершенно была поражена, что нет ветра. Звуки издавали все, что окружало меня. Потом я всегда экспериментировала со слушанием звуков окружающих меня объектов. Иногда я даже плакала от переполнявших меня чувств, что как было изумительно, как все издавало звук вокруг себя. Я думала, что все люди слышат звуки всего. Как же я удивилась, когда одна из моих деревенских подруг объяснила мне, что ничего не звучит само по себе. Если нет ветра, значит, что-то звучит у меня в голове. Что это ненормальное явление. Потом я перестала делиться этой красотой с людьми, так как было сказано, что это неестественно для человека. А мне как любому подростку было тяжело отделяться от толпы.
Американка пыталась понять, как же я пишу музыку. Она сама жена очень богатого человека, здесь искусством позволяют заниматься люди состоятельные, или родственники состоятельных. Она сказала: “Вот ты встаешь, идешь в туалет, приводишь себя в порядок, чистишь зубы, готовишь завтрак, завтракаешь, а потом идешь к своей музыке, как, куда, к столу, к пианино?” Я сказала ей, что встаю в любое время суток, когда слышу шелестящие звуки жемчугов среди очень высоких колонн, иду к нотной бумаге, не иду ни в туалет, ни чищу зубы, ни завтракаю, а иду к музыке. Потом, когда музыка меня отпускает, я иду в туалет, опять к бумаге, потом чищу зубы, потом опять к нотной бумаге, потом что-то ем. И опять к музыке. Мой старший сын, Салих время от времени проверяет содержимое моего холодильника, и говорит, если бы не он, я бы нисколько не ухаживала за своим желудком. Да, я могу целый день есть только хлеб, запивая водой. Иногда я ем автоматически, не замечая, что ем стоя, ем не в порядке положенного. Я могу чай выпить, а потом съесть суп. Как-то все это не важно, и не интересно. У меня только беспокойство, что вдруг меня не хватит, чтобы зафиксировать, то, что мне спускается.
Вот что я замечаю в последнее время: у меня нет никакого страха, что я смогу или не смогу написать музыку, которую хочу. У меня раньше охватывал страх, а вдруг музыка бросит меня. А сейчас я знаю, что она всегда со мной. Приступая к началу, я уже знаю, что будет конец, и что все будет в порядке. Мне кажется, что-то находится всегда рядом со мной, а не во мне. Когда нужно я включаю или выключаю. Мне кажется, все, что меня окружает, материальное и нематериальное, излучает информацию, и эта информация пре и после образовывается в звуки. И мне остается только захотеть, зафиксировать Это, а захотеть не трудно, так как это сильнее моей обывательской воли.
Масгуда Шамсутдинова. Cиэтл, 2011.
|