|
|
|
ХХI век будет веком матриархата
ХХI век будет веком матриархата
Женщины должны пересмотреть свои взгляды на мужчин
Масгуда Шамсутдинова всегда старалась идти своей непроторенной дорожкой, что, согласитесь, для татарской женщины-композитора, довольно дерзко. Она не только пишет оригинальную музыку, в которой специалисты усматривают мотивы глубоко народные, но и серьезно занимается наукой. Могла бы преспокойно себе преподавать в консерватории, но за 20 лет с этнографическими экспедицями объездила весь регион. Вот-вот должна состояться защита ее кандидатской. Наша беседа, начавшись с общих подведении итогов ХХ века и прогнозов на ХХI-й, привела в итоге к обсуждению женского вопроса. Впрочем, как и полагается в праздник 8 марта.
—Это был золотой век! Хотя бы потому, что Назиб Жиганов создал в Татарстане музыкальную империю – консерваторию, оперный театр, симфонический оркестр и Союз композиторов. Где это видано, чтобы все это смог один человек?! А конец ХХ века, я считаю, войдет в историю благодаря личности Шаймиева. Я не преувеличиваю: как мы пойдем дальше, зависит именно от президента республики. Ясно одно — обратно пути нет. После пережитого трепыхания и суеты так дорого ощущение покоя и уверенности в завтрашнем дне. ХХ век подарил татарской культуре Габдуллу Тукая, Хасана Туфана, Фарида Яруллина, Салиха Сайдашева. Посмотрите татары даже в атомную энергетику вырвались — братья Нигматуллины, Рашид Сюняев, Роальд Сагдеев. Титаны. И хотя этот век осложнился советской идеологией, наша нация доказала, что если даже есть небольшая возможность, она все равно расцветает. Что касается ХХI века, то думаю, первые 20 лет будет брожение, а потом все уладится. Состарится поколение, которое пережило переходный период и придет молодость, выросшая в иных условиях. Я поражаюсь татарской молодежи, насколько она красива и сильна.
—Эпоха Казанского ханства, погибшего в ХVI веке, тоже считается золотой. И многими оплакивается по сей день.
—Назовите мне империю, которая бы существовала тысячелетия. Империи рождаются, взрослеют, стареют и погибают. Это закономерный процесс. Мы видим ассирийцев-сапожников, а ведь это была величайшая цивилизация. Я считаю, нам повезло, несмотря на исторические катаклизмы, мы сохранили присущий татарской нации дух. Не погибли, а уснули. И как та спящая красавица, проснулись спустя века. Не зря же Тукай все время взывал к своему народу: когда же проснетесь. Обычно Казанское ханство связывают с роскошью. Но я совершенно уверена: утопать в роскоши нельзя, как и утопать в безмятежности. Страны, которые расположены в местах с географической точки зрения неблагоприятных, страны Скандинавии, например, которые расположены на камнях, имеют очень высокий уровень жизни. У нас же здесь — рай, богатейшая природа. Я родилась на севере Башкирии. Лесное богатство настолько обленило людей, что они привыкли к безмятежной жизни. С чего же нам не быть ленивыми, если природа сама подступает к крыльцу и говорит “возьми”, если ягоды можно из окна рвать, а криком лося убить.
—Необычная точка зрения. Ведь считается, трудолюбие — чуть ли не национальная черта татар.
—Да, наш народ трудолюбивый. Но частенько направляет не в то русло. Сейчас на мой взгляд, пришло время зарабатывать не руками, а головой. ХХI век будет веком трудолюбия интеллекта.
—Вы уже двадцать лет занимаетесь этнографией, объездили десятки деревень. Не кажется ли вам, что на сегодняшний день истинно народная культура татарский язык более сохранны именно в сельских районах, чем в городе?
—Нет, не так. Они более сохранны не в Татарстане, а за его пределами. Мы, как ни прискорбно это констатировать, многое растеряли, и наш фольклор на сегодняшний момент примитивнее, чем, скажем, у татар Оренбурга или Челябинска. В другой языковой среде национальная культура как бы кристаллизируется и сохраняется в чистейшем виде. А мы слишком подвержены попсе, которая уничтожает этот первозданный пласт. Происходит как бы эрозия фольклора.
—Можно этому хоть как-то противостоять?
—Боюсь, что нет. Пройдет время, мы потеряем фольклор. И только тогда татары поймут, что, оказывается, они потеряли… свою душу и со свечами днем будут искать и восстанавливать по крохам народные тембры, варианты мелизмов, звукоподачи. Нарушена экология культуры. Старики уходят, а молодые пребывают в эйфории от цветного телевидения и бразильских фильмов. Телевидение, как наркомания, дает временное ощущение счастья, оставляя после себя глубокую депрессию.
—Вы сказали, что за пределами Татарстана культура сохраняется лучше. У меня лично в последнее время создалось впечатление, что это касается не только фольклора…
—Казань, которую очень люблю, представляется мне огромным котлом, в который люди устремляются со всех окраин республики. Это воронка, которая с бешеной скоростью засасывает все без разбору. С одной стороны, сориентироваться в этой ситуации очень сложно, с другой — борьба многому учит. Если человек талантлив от Бога, он … не “утонет”. Вы знаете, что мне сказали шведские татары о наших поэтах? Что они в в течение двух лет обмывают одно стихотворение, и за это время алкоголиками становятся поэт, и его друзья.
—И все-таки для меня загадка — почему, например, финские татары, знают татарский язык лучше, чем мы?
—Я как раз собираюсь писать об этом статью. Предки финских татар выехали из Нижегородчины в середине ХХ столетия. Территория Финляндии тогда относилась к России. Они были не крестьянами, которые боялись выйти за ворота своей деревни, а коробейниками, лоточниками, ходили по всему миру с мешком за плечами. У них был очень сильный внутренний контроль. И они, будучи уже в Финляндии, смогли выстроить свою этническую инфраструктуру — образование, культовые заведения и т.д. Всегда старались держаться вместе по принципу татарской общины. И все это для того, чтобы в чуждой языковой среде сохранить свой генофонд. Здесь же, в Татарстане, нас много, и мы не бережем свой генофонд. Мы равнодушны и к тому, как гибнет от алкоголизма сосед, как в подворотнях толкутся дети. Я была очень удивлена, когда в одном шведском пригороде увидела за семью оградами и предостерегающими надписями “не трогать!” обыкновенный колокольчик. Представляете, как они берегут один цветок! А мы эти “колокольчики” топчем ногами, потому что их много.
—Вы уже в третий раз собирает ехать в Швецию. Это в то время, как наши ученые больше тяготеют к Турции и арабским странам. Чем объяснить такую любовь к Скандинавии?
—По гороскопу я Коза, а она все норовит из стада увильнуть. Вот и решила: почему бы мне другую сторону свой интерес не направить. Мне приятно, что я могла увлечь и некоторых молодых ученых: один занимается морским путем из Волги в Скандинавии, другой — военной культурой викингов. Меня же интересует сходство космогонических представлении татар и северных народов.
—Но со стадом-то, Масгуда Исламовна, куда легче.
—Со стадом скучно. Лучше падать, продираться сквозь деревья, получать пинки и подзатыльники. Но быть козой, а не овцой. Я тоже долго думала: почему для меня Ирландия и Швеция почти родные? Потом поняла: это зов предков. Там сохранились погребения курганного типа VII-IX веков. Так хоронили своих соотечественников древние тюрки и гунны. Наши предки, занимаясь торговлей, доходили до здешних мест. А в Ирландии я наткнулась на могилу Фатимы (или Фатьма, как ее называют там), которой там очень поклоняются. Для нас Фатьма, сказали мне ирландцы, как мать Мария. Меня поражает этот верхний круг, я ловлю этнические и религиозные пересечения почти по запаху, наслаждаюсь их вкусом. Верю, татарский народ не исчезнет, ведь генофонд его рассыпан по всему миру.
—Вашу удачную карьеру можно взять за образец — эдакая американская мечта, сказка о Золушке на татарский манер. Трудно было вам, простой деревенской девушке, пробиться?
—Однажды от одной слепой женщины я услышала: какое счастье, что Аллах родил нас татарами. Это сказал человек, рано потерявший родину, переживший репрессии, никогда не видевший голубого неба и зеленой травы. И вдруг такое абстрагированное высшее сознание… И благодаря родительскому воспитанию я пережила все трудности, которых, поверьте, было немало. Мы жили на самой окраине, после нас — только тайга. Широта природы, когда деревья достигают до Луны, когда уральские горы то мягко спадают к тебе, то скачут вверх — это безумная красота воспитывает очень гордых людей. Я научилась еще в детстве не зацикливаться на неудачах и воспринимать мир более абстрагированно. Чем большинство женщин.
—Но женщина-композитор — явление не столь распространенное. Тем более женщина татарская. Вам никогда никаких препон не ставили?
—Ну препоны до сих пор пытаются ставить. Опять же помогает мой дух. Есть притча, которая мне очень нравится. Стоит дерево. Один человек, глядя на него, говорит: какие дрова хорошие получатся. Другой: я, мол, сдеру с него кору и мочалку сделаю. Третий: я веник хороший сооружу. Все думали о дереве, а дерево не слышало. Оно думало о себе самом. Вот и я детей своих учу: на Земле четыре миллиарда людей и непременно найдется человек, который скажет, что ты в чем-то не прав. Каждый в свою очередь должен верить самому себе и в себя. Вроде бы я ничего материального не делаю, но я уверена, от моих усилий и труда во вселенной прибавляется положительная энергия. Главное — в этой жизни никто никому не должен служить.
—Это видимо, в защиту татарских женщин, да?
—И да, и нет. Еще Марко Поло писал, что татарки независимы, они занимаются торговлей, водят лошадей, управляют хозяйством. Когда я слышу, как некоторые женщины рассуждают: вот, мол, муж не приносит домой денег, этого и того не делает, — думаю, — почему мои сыновья должны это делать? Когда требовалась физическая сила, мужчины действительно все тащили на своих плечах — и пахали, и мамонта приносили, и воевали. Сейчас территории отвоевывают хитростью политики. На мамонтов тоже не надо ходить. Пришло время не физической силы, а интеллекта. Основная задача для наших мужчин — сохранение здорового генофонда. Мне кажется, ХХI век будет веком матриархата, и женщины должны пересмотреть свои взгляды на мужчин.
Интервью Резеды Даутовой
8-11 марта, 2001 год, газета “Восточный экспресс”
Интервью Резеды Даутовой с Масгудой Шамсутдиновой
|